Лазня моет, лазня правит…
Что может быть проще бани? Помылся да пошёл себе. А ведь баня – это наше национальное достояние. Недаром так удивлялись издревле чужеземцы обычаю славян хлестать себя связками веток, мыться возле раскалённой печи в обжигающем пару, а потом нырять в ледяную воду и «быть при этом радостными и счастливыми». Дивом славянской земли назвал баню апостол Андрей Первозванный. Баня сопровождала наших предков от рождения и до смерти. Гостей и воинов первым делом вели мыться, а потом уже кормили-поили и спать укладывали. Учёные утверждают, когда в средневековье в Европе свирепствовали чума и чёрная оспа, наш народ спасла баня. Первые подобия больниц у нас возникли при монастырских банях. Неслучайно Международный день бани отмечается в день памяти монаха Агапита Печерского, первого врачевателя Киевской Руси, 14 июня.
Удивительно, но на Беларуси деревенские бани даже в конце ХІХ – начале ХХ веков были распространены в основном на северо-востоке, по Западной Двине и Днепру, то есть в наших местах, а вот в остальных простой люд мылся преимущественно дома. Недаром знаток народной жизни Н.Я. Никифоровский посвятил целую главу бане (лазне) в своей книге «Очерки простонародного житья-бытья в «Витебской Белоруссии», где подробно описал, что, как и где было и назвал её «голый банкет».
Но, согласитесь, всё это относится к баням сельским. А ведь Лиозно издавна было местечком. И хотя на задах огородов банек и у нас хватало, была в Лиозно и общественная городская баня или, может быть, правильнее сказать, местечковая. Существовала она уже в ХІХ столетии и стояла на заречной стороне улицы Старо-Витебской (сейчас – Черняховского), сразу за мостом через Мошну напротив Соборной (Базарной) площади. Лиозненские жители среднего и старшего возраста прекрасно баню помнят, и район этот долго назывался «за баней».
Виноват крепкий пар
Вы, наверное, и не догадываетесь, что о нашей бане есть литературные произведения. Именно о ней писатель М. Могилевский написал рассказ «Черти в бане», события которого происходят в начале ХХ века. В то далёкое время место это было глухое, рядом находились только мельница и кладбище. Работала баня один раз в неделю, по пятницам. Местечко было еврейское, и баня – тоже, а у евреев святой день недели не воскресенье, как у православных, а суббота – шаббат. По пятницам здесь всегда было многолюдно. С утра мылись женщины, за ними – мужчины. В очереди можно было узнать все последние новости и поговорить на любую тему. А ещё на этом «голом банкете» были все равны: «и богач Ширман, и портной Залман», и еврей Борух, и белорус Антон, и татарин Шейхи. Каждый платил 5 копеек, получал место на лавке, две шайки, для холодной и горячей воды, каждый имел при себе веник. Была здесь и традиционная парилка, а в женском отделении находилось миква, необычное помещение, свойственное именно евреям. В этом маленьком уголке омывали перед погребением умерших.
Вот однажды и случилась у нас в Лиозно такая предновогодняя банная история. Новый год по еврейскому календарю – в сентябре. Людей с самого утра было полно, всё шумело и гремело. Всюду было не протолкнуться, и в помывочной, и в парилке. И так продолжалось до тех пор, пока в очередной раз Борух Френкель не поддал пару, плеснув воды на каменку. Через пару минут уползли и самые стойкие. Остался один Френкель, да и тот через два часа притомился и прикорнул на полке. Банщик Архип проверил свои владения, никого не обнаружил, запер дверь на засов и навесил большой амбарный замок до следующей пятницы. Отдохнувший Борух не спеша оделся и тут обнаружил, что дверь заперта. Он и кричал, и стучал, но место было безлюдное, в оконца он бы не пролез и трезво решил, что дома скоро хватятся и придут. Дома хватились и отправились на поиски.
Но никому и в голову не пришло искать пропавшего на выселках в тёмной бане. По Лиозно поползли слухи, что в окрестных лесах опять появились разбойники. Молодёжь сколачивала отряд самообороны в помощь полиции. А бедный узник томился без еды, только глотал остатки банной водички. К вечеру третьего дня в кромешной темноте он услышал какие-то странные звуки: скрипы, шёпот и хихиканье. Оцепеневший от ужаса, Борух всё же насыпал в подвернувшееся ведро головешек из печки. И, как только в замке повернулся ключ, бросил их в отворившуюся дверь, а сам пулей понёсся домой.
Несколько недель после этого местечко судачило о том, что в бане на уважаемого Боруха напали черти и гнались за ним до самой реки. Второй новостью стало то, что банный сторож Архип сильно повредил где-то голову. Нашлись люди, которые сложили первое со вторым, покумекали… И оказалось, что Архип уже давно сочетал полезное для себя с приятным для парочек, которые приезжали на расположенную рядом мельницу молоть зерно. К чему пустовать такому хорошему помещению шесть дней в неделю? Вот и в тот знаменательный день он привёл очередных постояльцев.
Из-под пера классика
О нашей бане писал и сам Михаил Булгаков, автор «Мастера и Маргариты». 9 июля 1924 года в московской газете «Гудок», где мастер слова в то время работал фельетонистом, был опубликован его сатирический рассказ «Банные дела». В нём в главе «Четырёхлетняя волокита» от лица некого Булавки и идёт речь о бане на станции Лиозно Орловско-Витебской железной дороги. Камнем преткновения стал её ремонт. Материалы несколько раз привозили, кредиты на благое дело открывали. 13 раз служащие обращались в профсоюз и дважды писали в «Гудок». Но материалы гнили, а баня не ремонтировалась. «Лиозновцы в количестве 120 человек обрастают грязью. А волокита торжествует. По чьей вине – неизвестно». Слава, конечно, сомнительная, прямо как у Мити Кулдарова из чеховской «Радости», но, с другой стороны, – перо классика.
Праздник для души
Насколько значимой баня была для местных жителей, говорят и архивы. В 1925 году в Лиозно проводили торги. На продажу выставили баню и синагогу. На синагогу претендовала школа в Замошье, а на баню – хозяйство в Адаменках. Предполагалось, что выкупленные постройки разберут и увезут. Так вот с синагогой еврейская община смирилась, а за баню стала горой и отстояла. Только была баня к этому времени уже обветшалой, а на новую денег не было. Так что работала старая.
В 1929 году под баню хотели приспособить кирпичное здание бывшей мельницы. Но специалисты посчитали это невозможным по санитарным и техническим показаниям и предложили построить новую баню, а за неимением средств, использовать стройматериалы старой.
Как уж там было, не знаем, но мылись в этой бане ещё много десятилетий. Стояла она до начала ХХІ века. Были в ней мужское и женское отделения с раздевалками и парилками. Со временем в предбаннике появился буфет. А в ходе ремонта установили душ, и теперь «обздаться» стало возможным не только по старинке из шайки, но и под дождиком. Работала баня по пятницам и субботам, а некоторое время и в воскресенье. И по-прежнему собирались очереди и обсуждались животрепещущие темы, и обсуждались новости. И гремели тазы, и исходила жаром парная, и терпко пахли берёзовые веники.
Уже после того, как построили новое здание в Школьном микрорайоне, некоторые предлагали сделать в старом Банный музей. Но, как это случается, идею не поддержали и нашу уникальную баню снесли. Появятся ли у нынешней интересные истории – поживём, увидим.
Ольга Печёнова.
