Есть на земле место, куда я готова бежать, как говорится, впереди паровоза. Это моя родная деревня Крынки, с некоторых пор важно именуемая агрогородком. Здесь я родилась, здесь прошли детство, юность и зрелые годы… Здесь, на окраине населённого пункта, возле самого леса, живут мои родители. Лес по сложившейся привычке сельчане называют бором, хотя на бор он совсем не похож – больше деревьев лиственных пород, но суть не в этом. Сколько себя помню, бор был и остаётся излюбленным местом прогулок, лучше которого на целом свете просто нет. В него входишь, как в храм природы, с трепетом и благоговением, словно окунаешься в дивный мир нерукотворной красоты и благодати. Отец, Василий Александрович, который всю жизнь работал в лесу, выходные тоже не мог представить без лесных походов. За грибами или ягодами, а то и просто так, летом пешком, а зимой на лыжах, он частенько брал нас с младшим братом с собой и учил читать лес, как раскрытую книгу. Учил различать птиц по их голосам, распознавать следы зверей, не бояться встречи с дикими животными. «Чего он будет на тебя нападать? Он тебя больше боится, чем ты его», – говорил он, когда мне казалось, что вдалеке показался силуэт лося или волка, или когда в полшаге по мягкому изумрудному мху проползала гадюка. Из окна кухни периодически наблюдаем косуль, лис и зайцев. Приходят во двор ежи, захаживал в гости енот, а ястребы и коршуны прилетают за курочками постоянно. Всё живое –от серебристой травинки в росе до огромного медведя, от семейства ласточек в сарае до дуба-великана в три обхвата – для меня имеет непревзойдённую чистоту и святость.
Помню случай, когда в бору целый день жалобно тявкала собака. Когда лай не прекратился к вечеру, пошли с братом в разведку. Оказалось, это была лиса. Она сидела на одном месте и не стала убегать при виде людей. Первая мысль – животное страдает бешенством. Брат подошёл поближе и заметил, что лиса попала в петлю, которые браконьеры ставят на зайца. Он осторожно освободил пленницу, и она скрылась среди кустарника.
В этот лес который год подряд вожу свою городскую племянницу. Для того, чтобы она могла услышать кукушку, увидеть подснежники, ландыши и колокольчики, следы диких козочек и окопы времён Великой Отечественной. Они, как шрамы на земле, не позволяют забыть, что первые немецкие бомбардировщики появились над Крынками 22 июня 1941-го, а в 1943-1944-м здесь девять месяцев стоял фронт, и во всей деревне уцелели только манеж и конюшня. И вот в одном из окопов, над которым распустились нежно-голубые печёночницы, замечаю огромную кучу мусора. Пивные бутылки, канистры из-под моторного масла, старое тряпьё, сломанные игрушки. Сразу же возникло чувство стыда и неловкости перед восьмилетним ребёнком, которому нужно как-то прокомментировать варварское поведение кого-то из односельчан. Впрочем, адекватным взрослым тоже сложно понять мотивы таких поступков. С каждым частным домовладением в Крынках заключён договор о вывозе бытовых отходов. Трактор ЖКХ по графику объезжает все подворья, исправно собирая мешки с мусором. Тогда откуда могла здесь взяться несанкционированная свалка? Судя по игрушкам, в семье есть дети. Чему научат их своими бездумными выходками родители?
А ведь мы ответственны не только перед подрастающим поколением, но и перед теми, кого уже нет среди нас, к кому мы приходим время от времени на погост.
Могилы наших умерших родственников находятся на кладбище километрах в пяти от Крынок, недалеко от уже несуществующей деревни Горы. На крестах и памятниках – имена, даты рождения и смерти. За каждой могилой – судьба человека, его личная история и история родины. Вот прадед Максим- младший из четырнадцати детей в семье, который служил садовником у помещика. Вот прадед Степан, который не пел только тогда, когда спал. Вот бабушка Даша, которая всю жизнь спала с топором под кроватью, потому что боялась вора, а когда вор залез к ней среди ночи, про «орудие» обороны даже и не вспомнила… А вот надгробный камень, пожалуй, самый старый на кладбище, с выбитой датой – 1784 год. Здесь всегда поют жаворонки. Высоко-высоко в небе. Их не видно, а пение звонкими колокольчиками разносится на всю округу. Внизу течёт Лососина, вокруг – засеянные поля. А возле могил – кучи старых полинявших венков, вызывающие то же самое чувство когнитивного диссонанса, что и в лесу. Накануне Радуницы родственники спешат на Горы, чтобы навести порядок. Добраться туда не так-то просто – дорога с весны размыта паводком и дождями, но вопреки всем препятствиям, где пешком, где на велосипедах, люди идут, подгребают сухую траву, опавшую прошлогоднюю листву, убирают потерявшие вид искусственные цветы, выносят это поодаль от своих могил, складывают в кучи. И таких куч по периметру кладбища множество. И думается о том, как бы отнеслись к такому раскладу вещей наши усопшие предки? Насколько важны для них новенькие, с базара, охапки искусственных букетов, которые через год пополнят мусорные кучи? Может, гораздо важнее светлая память? Может, лучше просто навестить могилу дорогого человека, мысленно поговорить с ним, при желании – принести живые цветы или посадить декоративный кустарник. Пришла пора задуматься, в каком мире мы хотим жить – среди чистых лесов и цветущих лугов или на свалке? Не знаю, как кто, а я выбираю первое.
На территории Крынковского сельсовета расположено 33 кладбища, в том числе воинские захоронения. Ежегодно, как только сходит снег, на них наводится порядок, в том числе силами работников ЖКХ. Понятно, что до всех объектов руки не всегда доходят, особенно если учитывать непроходимую дорогу к Горянскому кладбищу весной, когда ещё не высохли лужи и грязь. Но тёплая погода установилась, а значит, есть уверенность, что у людей не возникнет проблемы навестить могилы усопших накануне и в сам праздник Радуницы. А по словам председателя Сельского Совета Л.Г. Ивановой, в ближайшее время проезд к погосту расчистит грейдер. Старые венки с Гор пообещал убрать начальник участка жилищно-коммунальной службы С.А. Мороз. Правда, их вывоз, как, впрочем, и любого другого мусора, удовольствие не из дешёвых, так как на территории района действует единственный полигон для санкционированного захоронения твёрдых бытовых отходов, и находится он в Заольше. В обещании Сергея Александровича можно не сомневаться. Вот только проблему в корне это не решит – отодвинет на год. Может, всё-таки стоит моделировать собственное отношение к проблемам экологии с учётом долгосрочных перспектив жить и найти последний приют на не загаженной самим собою земле?
Ольга Пинчук.